— Он прав! — поддержал его чей-то одинокий голос.

Однако большая часть сокамерников придерживались иного мнения.

— Херня это!

— Врежь ему, Хейз!

— Давай, Матео!

Увидев, что его слова не возымели действия, мужичок, призывающий объединиться против общего врага, презрительно прыснул.

— Ну конечно! Давайте, ну, повеселите этих скотов! Долго еще они будут стравливать нас друг с другом и властвовать над нами?! Долго?!

— Эй! Заткнись уже, ясно?! — напустился на него один из арестантов по соседству, косясь недобрым взглядом и отодвигаясь подальше. — Я сыт по горло этой твоей фигнёй, долбанный псих!

— Псих?! Это я псих?! А может, это вы — зомби, которые не хотят замечать очевидного?!

— Да закройся ты уже!

Я, тем временем, прошел вглубь камеры и сел на свободное место у стены примерно посредине между активничающим мужичком, которого только что назвали «психом», и тем, который призывал его замолчать. Их перепалка вскоре стихла. Мужичок некоторое время изучающе смотрел на меня, возможно, пытаясь понять, какое содержимое может содержаться под моим исполосованным шрамами. Затем протянул мне руку:

— Меня зовут Фрэнк.

— Советую держаться от него подальше! — предупредил меня мужик, сидящий справа, глянув на Фрэнка с неприкрытой антипатией. — Это чокнутый психопат!

— Не слушай его. Я вижу по твоим глазам, что ты человек неглупый, не уличный бык. Я что, по-твоему, похож на сумасшедшего? А эти ребята, которые готовы колотить друг друга ни за что ни про что, как звери — они типа нормальные?!

Я неопределенно покачал головой.

— Димитрис, — представился я, осторожно пожимая руку.

Глаза мужичка, назвавшегося Фрэнком, вдруг поползли на лоб.

— Как-как, извини?!

— Ди-мит-рис, — повторил я терпеливо. — И нет, я не грек.

— Да нет, я услышал! — возбужденно ответил мужичок, на лице которого было написано растущее волнение. — Просто я не могу поверить! Ты что, правда?! Да, чЁрт возьми, это точно ты! Ты же тот самый Димитрис Войцеховский, который…!

Однако он не успел закончить своей фразы.

Перепалка между Матео и здоровяком, которого называли Хейзом, наконец достигла критической точки. Бородатый верзила грубо оттолкнул от себя оппонента рукой. Черта была перейдена. С этого момента конфликт развивался стремительно и жестко.

Сразу стало понятно, что за драчливостью латиноса скрывалась не одна лишь бравада. Его противник был силен и увесист, как портовый грузчик, и ему наверняка удалось бы использовать эти преимущества, если бы он сумел крепко схватить и сдавить менее крупного Матео. Но тот не дал ему шанса это сделать. Серией быстрых, метких и сильных ударов, которые выдавали в нем опытного и подготовленного бойца, он огорошил неповоротливого борова, повалил его на пол и, не давая опомниться, выкрутил руку. Увалень издал болезненный стон.

Другие зэки, как водится в тюрьмах, где выяснение отношений кулаками считалось нормой, не стали разнимать их. Они отошли на пару шагов и принялись наблюдать, притоптывая на месте от холода и время от времени подбадривая дерущихся криками и взмахами рук.

— На тебе, сука! Получай! — неистово кричал Матео, не переставая, как отбойным молотком, колотить поверженного противника кулаком по голове и лицу, по которому растекалась кровь.

Я всмотрелся в его черты, охваченные боевым безумием. И внезапно узнал это выражение.

— Эй! — воскликнул я, поднимаясь с места. — Матео! Ты ведь тоже частник, да!

Он ничего не ответил — лишь продолжил колотить свою жертву.

— Где ты служил?! — не отставал от него я.

— А тебе что за дело?! — не переставая дубасить противника и не глядя на меня, переспросил тот.

— Оставь его! С него хватит! — предложил я, кивнув на поверженного верзилу.

— А то что?! Тоже хочешь?! — замерев с занесенным кулаком, взревел Матео.

— Ты сам не замечаешь, что не можешь контролировать свою ярость?! Это ведь началось после того, как ты подсел на стимуляторы, да?!

Резко выдохнув, как разъяренный носорог, и отпустив полумертвого увальня, он медленно поднялся на ноги, испепеляя меня полубезумным взглядом. Его кулаки оставались сжатыми.

— Ты, сука, в душу мне вздумал лезть, да?! Так я тебя, сука, предупреждаю — не надо!

— Как скажешь, — воздев руки с раскрытыми ладонями, пообещал я. — Просто знай — большую часть дел, за которые я сижу, я натворил под действием этого дерьма. Я видел множество парней, которые тоже сидят из-за того, что с ними сделала эта дрянь.

— Мне насрать, что ты там «видел»! Насрать! Ты понял?! — еще крепче сжав кулаки, прорычал он, не замечая, что брызжет слюной.

— Понял, — согласился я, спокойно кивнув.

Издав яростное рычание, но так и не перейдя в атаку на меня, он с силой долбанул кулаком решетку, а затем порывистой походкой, похожей на походку тигра в клетке, ушел вглубь камеры. Пара других зэков шарахнулись от него. Истекающего кровью увальня кто-то из сочувствующих ему сокамерников с трудом оттащил поближе к стенке.

— Тебе повезло, новенький, — прошептал тощий, похожий на крысу чернокожий, которого Матео ранее попустил. — Лучше не зли больше босса. Сам видел, на что он способен.

— Заткнись ты, шавка, — отмахнулся я, даже не глядя на него.

Тот обиженно засопел, но послушался.

— Охренеть! — всё это время продолжая смотреть на меня как баран на новые ворота, воскликнул Фрэнк. — Это правда ты!

В этот момент из динамиков на потолке раздался громкий предупредительный гудок. Миг спустя решетка с шумом отворилась, впуская в камеру небольшой отряд сердитых охранников в шлемах и с увесистыми дубинками.

— А-ну встать всем! К стене, сукины дети! Руки за спину! — услышал я громкий крик одного из них.

Мозгов выполнить эту команду без лишнего принуждения хватило практически у всех, не исключая даже Матео, спонтанная ярость которого несколько поутихла. Проигнорировал ее разве что один парень, которого я до этого принял за спящего. Оглядываясь через плечо, я заметил, как подошедший к нему охранник без лишних церемоний шарахнул его дубинкой, не забыв поставить электрический ток на высокую мощность. Лежащий по инерции вздрогнул, но звуков не издал.

— Этот окочурился, кажется, — буркнул охранник, для верности еще пару раз пнув тело ногой.

— Ну так оставь его, — махнул рукой старший из охранников. — Займись лучше вон тем!

Вторым человеком, не отреагировавшим на команду встать к стене, был дикарь. Он так и остался сидеть в углу, тихо бормоча себе под нос какие-то молитвы или заклинания.

— Осторожнее с этим, — предупредил один из охранников своих товарищей. — Настоящий зверюга. Он Бену ухо откусил и сожрал!

Двое надзирателей, услышав это, замерли в паре шагов от широкой, исписанной узорами груди дикаря. Тот, казалось, не замечал их, и не прекращал своего будоражащего кровь мерного бормотания. Нерешительно поигрывая в руках дубинками, будто силясь набраться храбрости, охранники переглядывались между собой и оглядывались на своего начальника.

— Вы чего мнетесь?! — возмутился старший охранник.

— Слушай, Джерри, давай лучше впрыснем ему ФСК. Я к нему так не подойду, — наконец сдался один из его подчиненных.

Чертыхнувшись, старший охранник выхватил из кобуры электрошоковый пистолет.

— А-ну с дороги!

Едва линия огня освободилась, он направил пистолет в грудь заключенного и, обойдясь без предупреждений, трижды нажал на курок. Бормотание перешло в грозный звериный рык, а затем прервалось. Тело исполина несколько раз дернулось от ударов током, и свалилось на пол.

— Так будет быстрее, — удовлетворенно хмыкнул охранник, спрятав пистолет. — Грузите его!

Охранники методично прошлись вдоль ряда заключенных, защелкивая на левом или правом запястье у каждого браслет, соединенный с браслетами других заключенных одной длинной металлической цепью. Я оказался закован между Матео и пожилым заключенным, похожим на бомжа, который ранее пророчествовал о «Чистилище». Хейз, отхвативший от Матео, едва мог волочить ноги, так что соседям приходилось поддерживать его, что они делали с трудом и без особой охоты.