— Да, — улыбнулась мама. — Соседей позовем.

— Я не могу, — с горечью прошептал я, еще крепче сжимая их ладони. — Я так долго мечтал об этом. Так желал этого. Вы даже не представляете себе. Но теперь… теперь меня ждут в другом месте.

— Кто тебя ждет? — удивился папа.

— Моя семья.

— Но ведь это мы — твоя семья.

За окном я вдруг услышал далекий девичий смех. Мягко разжав ладони родителей, я встал из-за стола и подошел к окну. В просвете между густой листвой я увидел, как ветер колышет белое платьице девочки, которая бежит босиком по траве, пытаясь догнать бабочку. Ее волосы были черными. Как у матери.

— Вы — навсегда в моем сердце, — прошептал я с грустью, обращаясь к родителям. — Но вы теперь здесь. А я — все еще там. Я не могу оставить тех, кого я люблю. Я должен вернуться к своей Лори. Должен увидеть свою дочь.

Обернувшись к ним со слезами на глазах, я спросил:

— Вы понимаете?

Некоторое время мама с папой переглядывались — с тревогой и грустью.

— Конечно же, мы понимаем, — прошептал наконец папа, взяв мамину руку в свою. — Иди, сынок.

Залитого солнцем сада больше не было — была тьма. А за ней — свет.

— … ты обязательно увидишь ее, Дима. Обязательно, — донесся до меня тихий шепот Лори.

Я ощутил живое тепло маленькой руки, которая сжимала мою шероховатую, мозолистую ладонь. Легкости и свежести больше не было — лишь противная горечь во рту, сухость на губах, тяжесть в голове, пустота в желудке, боль, ломота и слабость во всем теле. Полный спектр болезненно-тягостных, но в то же время прекрасных ощущений человеческой жизни.

— Любимая, — хриплым спросонья голосом прошептал я, пытаясь сфокусировать расплывающийся взгляд на лице, которое виднелось надо мной.

Миг спустя я уже ощущал ее совсем рядом. Ее волосы пощекотали мою щеку, я вдохнул их свежий аромат. Слеза, прокатившись по ее раскрасневшейся от волнения щеке и упав на мою щеку, мягко дотронулась до моих пересохших губ, и я ощутил ее соленый вкус.

— Больше не оставляй меня. Никогда, — прошептала Лаура, прижимаясь ко мне крепче.

Я закрыл глаза и, не сдержав слез, покрепче прижался щекой к самому дорогому мне человеку на этой планете.

— Лори, — прошептал я. — Где мы?

— Мы в частной больнице, в Турине. Прошу, не расспрашивай ни о чем. Не сейчас. Не раньше, чем тебя осмотрит врач. Договорились?

— Добро. Мне сильно досталось?

— Уж не так сильно, как перед первой нашей встречей, — услышал я невдалеке знакомый бодрый голос доктора Перельмана. — Мисс Фламини, могу я попросить вас на часок доверить пациента нам с доктором Слэшем?

— Доктор, я не для того искала по всему свету людей, которые однажды вернули Димитриса с того света, чтобы стоять у них над душой и учить их, как работать, — ответила Лаура с улыбкой, за которой, впрочем, все еще слышалась тревога по поводу моего состояния. — Прошу, верните мне моего будущего мужа и отца моей дочери — настолько целым, насколько это возможно.

— Можете не беспокоиться, — белозубо улыбнулся Слэш.

Процедуры, которые мне предстояло пройти (и придется проходить еще очень часто в грядущие дни) даже мазохист вряд ли назвал бы приятным. Вот уже второй раз в жизни я ощутил себя беспомощным куском мяса. Но я перенес все это стоически, насколько это возможно, позволив медицинским роботизированным машинам вместе с их операторами вертеть, мять и сканировать мое истерзанное тело так, как им заблагорассудиться.

— Насколько все плохо? — спросил я полчаса спустя, когда Слэш помог мне перелезть с кушетки на колесиках обратно на койку.

— Ты упорно работал над тем, чтобы добить свое подорванное войной здоровье, Димитрис, — ответил Перельман. — Но задача оказалась не из простых. Такого уникального здоровья я за всю свою карьеру так и не встречал.

— Трем сломанным ребрам потребуется время и покой, чтобы срастись, — начал перечислять мои новые «достижения» Слэш. — Один из позвоночных дисков, пострадавших еще перед первой нашей встречей, вновь сместился. Мы поставили его на место, но потребуется длительная терапия, прежде чем полная подвижность будет восстановлена. До тех пор — постельный режим и покой…

— Давай уже к делу. Что с ногой?

— Ниже колена от твоей левой ноги мало что осталось, Димитрис, — спокойно поведал Перельман.

Я принял новость стоически. Просто кивнул.

— Мы сделали все, что могли, для спасения всех живых тканей. Но заряд плазмы испепелил слишком значительную часть костей и мышц, чтобы конечность могла функционировать. Мне жаль.

— Не вешай нос, дружище, — вставил Слэш. — На дворе без 5 минут XXII век. Современный роботизированный протез заменит тебе нижнюю часть левой ноги так же хорошо, как искусственная коленная чашечка заменила твою настоящую в правой ноге. Знаешь, какая сейчас техника? Ты еще марафон с ней сможешь пробежать.

— Это вряд ли, — покачал головой я. — Такая штука стоит как минимум полмиллиона фунтов. А я беден, как церковная мышь.

— Ну-ну. У тебя весьма богатая невеста, — подмигнул мне Слэш. — И тесть миллионер, которому, если не врут слухи, ты недавно спас жизнь. Во всяком случае, на частный самолет, который нас сюда доставил из Стокгольма — он раскошелился.

— Сколько я на этот раз пробыл без сознания?

— Около трех суток.

— И что за это время произошло в мире?

Перельман и Слэш неуверенно переглянулись.

— Думаю, будет лучше, если об этом тебе расскажет Лаура, — наконец нашелся Перельман.

§ 50

Лицо ведущей телеканала ABC было возбужденным, как и приличествовало моменту.

— … продолжаем наше прямое включение из Ярралумлы, пригорода Канберры, на который в этот исторический момент смотрит весь цивилизованный мир.

— М-да, Мелиса, — согласился с ней второй ведущий. — Прямо на наших глазах творится будущее. Буквально две минуты назад на посадочной площадки у здания Офиса Протектора приземлился челнок Рудольфа Дерновского, председателя правления консорциума «Смарт Тек». Несмотря на беспрецедентные меры безопасности на этом закрытом мероприятии, объективы камер, установленных на журналистских дронах, на миг зафиксировали лицо 91-летнего миллиардера, которого принято считать вторым или даже первым по влиятельности человеком на Земле.

— Мы ждем лишь третьего участника этой исторической встречи… и вот нам сообщают, что он уже прибыл! Да, вы сами это видите! Как бы ни было сложно в это поверить еще буквально три дня назад, но на наших глазах из автомобиля выходит Райан Элмор, который сегодня утром был освобожден из-под стражи. Напомню, генеральный прокурор Уитакер подтвердил, что все обвинения с лидера оппозиции — сняты.

— Да. Вероятно, это было последнее заявление генерального прокурора перед его громкой отставкой, которая кажется неминуемой после сенсационного доклада специального прокурора Анны Миллер. Опубликованные ею скандальные записи экс-заместителя директора СБС Карима Рамади, поставившие на уши всю мировую общественность, бросают тень на Уитакера, наряду с Главным специальным прокурором Такаги и директором СБС Дель Сото, которые, вероятно, все это время покрывали тайный контроль высшего руководства Содружества над так называемым «Сопротивлением».

— Эксперты сходятся во мнении, что именно доклад Миллер, практически совпавший по времени с неудачным покушением боевиков Сопротивления на лидеров оппозиции — Бенджамина Боттома, Робера Фламини и Аманду Йоргенсен, сделал неминуемым эту историческую встречу, которая призвана наконец разрешить политический кризис, в котором находится Содружество наций, без дальнейшего кровопролития…

Я нажал на кнопку перемотки. Может быть, когда-нибудь, я послушаю все то, о чем говорили корреспонденты те три часа, которые длилась встреча, вошедшая в историю как Канберрская Встреча Трех. Когда-нибудь, но не сейчас. Я остановил перемотку на том месте, где трое великих людей — Уоллес Патридж, Рудольф Дерновский и Райан Элмор — вышли, чтобы дать совместную пресс-конференцию, на которой был анонсирован новый мировой порядок.